17:00 3.10.2001

ВКонтакте Facebook Одноклассники

Сегодня исполняется 21 год со дня загадочной гибели первого секретаря ЦК Коммунистической партии Белоруссии П. М. Машерова. Существует версия, что Машерова убили, инсценировав автомобильную катастрофу.

Сегодня исполняется 21 год со дня загадочной гибели первого секретаря ЦК Коммунистической партии Белоруссии П. М. Машерова. Существуют многочисленные версии гибели Машерова и некоторые из них сводятся к тому, что это было политическое убийство. На допросе по одному из уголовных дел, доктор экономических наук, профессор Юрий Козлов, долгие годы проработавший в Белоруссии, заявил, что Машерова убили, инсценировав автомобильную катастрофу.

Каким он был

Герой Советского Союза, первый секретарь ЦК КП Белоруссии Петр Миронович Машеров довольно сильно отличался своим поведением от остальных кандидатов и членов Политбюро ЦК КПСС того времени. Звание Героя Советского Союза Машеров получил за активное участие в партизанском движении в годы Великой отечественной войны. Скромный и обаятельный человек, он пользовался заслуженным уважением в Белоруссии, да и во всем Союзе тоже. А после смерти Кулакова, людская молва упорно прочила Машерова в брежневские наследники.

Он продолжал пользоваться старым личным автомобилем ГАЗ-13 «Чайка», не любил торжественных и помпезных выездов, и поэтому требовал, чтобы впереди его кортежа не было автомобилей ГАИ с мигалками, а довольствовался только охраной.

1 июля 1980 года были введены в действие новые Правила дорожного движения, в том числе и специальных кортежей. Таковые должны были двигаться в сопровождении автомобилей ГАИ, имеющих специальную окраску и оснащенных проблесковыми маячками, из которых не менее, чем один – красный. Водители встречного транспорта при встрече с кортежами специального назначения должны были «остановиться у тротуара или на обочине, а при их отсутствии – у края проезжей части».

Роковой день

Днем 4 октября 1980 года от здания ЦК КП Белоруссии в Минске в сторону Жодино выехала «Чайка» ГАЗ-13, госномер 10-09 ММП под управлением опытного водителя из гаража ЦК Е. Ф. Зайцева. Рядом с водителем сидел П. М. Машеров, а на заднем ряду сидений – офицер охраны майор В. Ф. Чесноков. Вопреки правилам и существовавшим инструкциям впереди шел автомобиль охраны ГАЗ-24 «Волга» госномер 01-30 МИК обычной окраски, без проблесковых маячков. И только сзади двигался автомобиль ГАИ.

Кортеж двигался по осевой линии трассы Москва – Брест шириной 12 метров со скоростью 100-120 км/час. Такая скорость установлена службой безопасности, так как не позволяет вести по автомобилям прицельную стрельбу. Автомобили держали дистанцию 60-70 метров. За километр до пересечения трассы с дорогой на Смолевическую птицефабрику первая «Волга», преодолев подъем, пошла на спуск. До катастрофы оставались считанные секунды.

Грузовик ГАЗ- 53Б, внезапно вынырнувший из-за тяжелого МАЗ-503, притормаживающего у обочины согласно Правилам, все увидели одновременно. Оценив ситуацию, старший эскорта резко увеличил скорость и пролетел в нескольких метрах от двигавшегося навстречу и несколько под углом грузовика. Водитель Машерова сначала пытался затормозить, но затем, ориентируясь на маневр «Волги» охраны, также попытался увеличить скорость, но не успел: ГАЗ-53Б выехал на середину трассы и перегородил ее. На скорости 100 км/час «Чайка» столкнулась с грузовиком, груженым пятью тоннами картофеля. В момент удара грузовик взорвался и загорелся. А броня не спасла пассажиров «Чайки»: грузовик вмялся в салон и раздавил всех, находившихся в нем. У Машерова были зафиксированы множественные переломы рук и правой ноги, а рваная рана на голове завершала жуткую картину.

Водителя грузовика Николая Пустовита выбросило из кабины вслед за отлетевшей дверцей. Вторая «Волга» сопровождения успела затормозить в метре от грузовика.

Из Москвы в Минск прибыли начальник управления ГАИ МВД СССР Лукьянов, эксперты Главного бюро судебно-медицинской экспертизы МО СССР во главе с их начальником Томилиным и старший следователь московской прокуратуры. С белорусской стороны был назначен следователь по особо важным делам Николай Игнатович. Следственная комиссия установила, что в тот роковой день водитель грузовика ГАЗ-53Б Николай Пустовит выполняя обычный рейс. Он работал водителем базы «Жодино» Белорусского НИИ земледелия. За спиной у него была пара часов спокойной езды по прекрасной трассе. Дистанция между идущим впереди тяжелым грузовиком МАЗ-503 составляла 50-70 метров. МАЗ-503 под управлением Тарайковича, принадлежал автокомбинату №4 Минского городского управления грузового транспорта. Тарайкович первым увидел спецкортеж и следуя ПДД, принял вправо и стал тормозить двигателем. Скорость его грузовика быстро упала и он остановился, а Пустовит почему-то пошел на обгон…

Из показаний Пустовита на допросе:

«Дорогу, по которой я ехал в день аварии, 4 октября 1980 года, я хорошо знаю. Спокойная езда не вызывала напряжения. Когда я поднял голову, у меня перед глазами был лишь внезапно возникший борт МАЗа. Создалось впечатление, что МАЗ внезапно остановился передо мной. В моей памяти как бы отложился момент столкновения с препятствием, страшный удар, пламя…»

Пустовит утверждал, что он только на мгновение отвлекся от дороги, что бы посмотреть на приборы – как раз в тот момент, когда впереди идущий МАЗ резко сбросил скорость. Он признал, что не сумел правильно оценить ситуацию и стал виновником катастрофы.

Из заключения судебной автотехнической экспертизы ВНИИ судебных экспертиз Министерства юстиции СССР:

«В сложившейся обстановке при своевременном принятии мер к снижению скорости движения автомобиля ГАЗ-53Б водитель его ИМЕЛ возможность предотвратить дорожно-транспортное происшествие. В сложившейся обстановке водитель автомобиля ГАЗ-13 «Чайка» не имел технической возможности применением торможения предотвратить столкновение с автомобилем ГАЗ-536. Водитель автомобиля ГАЗ-24 и старший группы эскорта не располагали возможностью, действуя в соответствии с Правилами дорожного движения и специальными инструкциями, воспрепятствовать выезду автомобиля ГАЗ-53Б на полосу встречного движения.»

На основании этого отрывка можно предположить, что авария была отнюдь не случайной. Подтверждением этому служат и слова генерала Лукьянова, начальника ГАИ всей страны, которые невольно вырвались у него при осмотре места происшествия: «Нет, здесь не все чисто. Похоже, кто-то это подстроил.» Когда об этом узнали работники КГБ, они жестко поставили вопрос о поведении генерала.

В частных разговорах опытные водители предполагали, что у Зайцева была возможность спасти жизнь себе и пассажирам. Автомобили столкнулись практически на пересечении со второстепенной дорогой, и при хорошей реакции не исключался маневр с выездом на нее или броском автомобиля на поле, где можно было быстро погасить скорость.

За несколько лет до этой катастрофы в подобной ситуации оказался Председатель Совета Министров СССР А. Н. Косыгин. Реакция его водителя была мгновенной, и он выбрал единственное правильное решение. В тот момент Косыгин потерял сознание, а когда пришел в себя посчитал, что водитель чуть его не убил и стал требовать его ареста и наказания. Премьера с трудом удалось убедить, что наоборот, он обязан водителю тем, что остался в живых.

Быстрое завершение

После гибели Машерова в Минск прилетели заместитель Генерального прокурора СССР В. В. Найденов и начальник следственной части Прокуратуры СССР Г. П. Каракозов. К тому времени выяснилось, что в разработанных МВД инструкциях по сопровождению автомобилей специального назначения имеется много нелепостей и противоречий. Поэтому они обсуждали один-единственный вопрос: есть ли основания для привлечения к уголовной ответственности за халатность кого-либо из должностных лиц органов внутренних дел. Сошлись на том, что нет. По их мнению, само дело о гибели Машерова никакой сложности не представляло.

Никого не заинтересовали странные детали катастрофы: почему вдруг взорвался грузовик с картошкой? Почему автомобиль охраны не блокировал путь грузовику? Ведь имеются четкие инструкции, как охране поступать в таких ситуациях.

А Николая Пустовита приговорили к 15 годам лишения свободы за нарушение правил безопасности, повлекшее гибель нескольких лиц, а его след затерялся на зоне.

Горестные проводы Похоронили Машерова 7 октября на минском городском кладбище - места у Кремлевской стены он, видимо, не заслужил. Несмотря на дождливую погоду, проститься с ним пришли тысячи минчан. А от ЦК КПСС попрощаться с Машеровым приехал только секретарь ЦК М. Зимянин, а Брежнев прислал простой венок…

Гибель Машерова объявили несчастным случаем. Виновным в ДТП признали водителя злополучной грузовой машины по фамилии Пустовит. Однако дочь Машерова одна из первых высказала предположение о том, что ее отца убили. Основными мотивами для преступления могли явиться настоящая должность Машерова или же его предстоящее назначение: якобы, он был основным претендентом на пост главы правительства СССР. Этой же точки зрения придерживались не только рядовые жители Белоруссии, уважавшие своего главу, но и некоторые представители тогдашней элиты. Например, Эрмек Ибраимов, сын председателя Совмина Киргизии, тоже утверждал, что смерть Машерова не была случайностью.

В пользу этой версии говорят множество фактов. Во-первых, автомобиль Машерова сопровождали обычные гражданские машины без проблесковых маячков и сирены, а о выезде чиновника в нарушении всех правил его подчиненные так и не сообщили в ГАИ. Во-вторых, незадолго до аварии начальник личной охраны Машерова, который занимал данную должность более 12-ти лет, отчего-то вдруг перевелся на другую работу. В-третьих, в день катастрофы Машеров сел именно в «Чайку», а не в другой рабочий автомобиль «ЗИЛ», который наверняка выдержал бы удар.

Кроме того вызывают подозрения и обстоятельства самого ДТП. В действительности грузовиков было 2. Они двигались друг за другом навстречу кортежу. Водитель второй грузовой машины Пустовит утверждал, что шофер первой вел себя очень странно, то снижая скорость до 60-ти, то увеличивая до 80-ти км/час. Он просто не давал Пустовиту себя обогнать (Н. Зинькович, «Покушения и инсценировки от Ленина до Ельцина»). Потом впередиидущий грузовик резко затормозил, тем самым вынудив Пустовита выехать на встречную полосу, где тот и столкнулся с машеровской «Чайкой». Примечательно, что, по словам очевидцев, незадолго до аварии один из автомобилей сопровождения – белая «Волга» - ненадолго выезжала из колонны, будто подавая кому-то сигнал. Некоторые думают, что этот сигнал был предназначен для водителя первого грузовика.

Об этой аварии говорят даже спустя более 30 лет. И точка в громкой истории, кажется, будет поставлена не скоро. Пока же - сплошные многоточия. До сих пор многие убеждены: это было убийство, замаскированное под аварию. Однако наш собеседник, в начале 1980-х командовавший батальоном ДПС (в том числе группой сопровождения) Минской ГАИ, Константин Андрончик считает: «Гибель Петра Машерова - роковое стечение обстоятельств». По его мнению, трагедии можно было избежать: по инструкциям «Чайку» должны были сопровождать три, а не два милицейских автомобиля. Более того, сотрудников ГАИ о поездке не предупредили заранее. Почему?

Многие до сих пор не верят, что руководитель такого ранга мог погибнуть в обычном дорожно-транспортном происшествии. Однако мы будем рассматривать не политические мотивы, а обстоятельства самой аварии.

Прежде вкратце напомним об официальной версии ДТП:

4 октября 1980 года. Около 15:00 (кто-то говорит, что авария произошла в 15:04, кто-то уверяет, что в 15:15, мол, тогда остановились часы Машерова) на трассе Минск - Москва у поворота на птицефабрику Смолевичей столкнулись автомобиль ГАЗ, груженный картошкой, и «Чайка» первого секретаря ЦК Компартии БССР. До этого машины двигались навстречу друг другу.

По официальной версии водитель ГАЗа (шофер экспериментальной базы НИИ, расположенной в Жодино) не соблюдал безопасную дистанцию, отвлекся, а когда поднял голову, то увидел внезапно возникший борт МАЗа. Шофер последнего автомобиля (работавший на автокомбинате №4 Минского городского управления грузового транспорта) притормозил, потому что увидел кортеж, двигавшийся навстречу. Водитель ГАЗа, чтобы избежать столкновения с МАЗом, вырулил на встречную, и произошла трагедия.

Сотрудник ГАИ, сопровождавший Машерова, доставил его в районную больницу, но спасти жизнь первому секретарю ЦК Компартии БССР медики не смогли. В этой аварии также погибли водитель «Чайки» и охранник.

На суде виновным был признан шофер ГАЗа. Его осудили на 15 лет лишения свободы. Через некоторое время он был освобожден досрочно.

Сейчас, спустя много лет, заговорили участники тех событий. Один из них утверждает, что движение кортежа с большой скоростью перед гибелью Машерова стало чуть ли не нормой, а автомобили зазевавшихся водителей таранили машинами службы сопровождения. Мы решили спросить, как было на самом деле, у Константина Андрончика, в то время капитана милиции, командира батальона ДПС Минской ГАИ. В его подчинении было более 360 человек. В составе батальона находился эскортный взвод, в задачи которого входило сопровождение глав государств и правительственных делегаций.

- Давайте с самого начала. Кто попадал в службу эскортирования?

Только офицеры милиции, имевшие опыт работы в ГАИ. Возрастной ценз - до 35 лет. Разумеется, туда проводился тщательный отбор. При этом недостатка в кадрах никогда не было. Попасть в группу эскортирования считалось сложным и престижным: продвижение по службе, всегда на виду у первых лиц республики, отгулы по графику…

Но сначала кандидатуру искали. Это не было простой формальностью. Назначали спецпроверку: делали запросы в архивы, проверяли даже родственников, а кандидатуры согласовывали в КГБ. Но главным критерием была профессиональная подготовка, которая включала навыки вождения, умение владеть спецсредствами и т. д.

- Как это проверялось?

В процессе подготовки выяснялось, на что годен сотрудник. Учитывалось, как он проявил себя за время работы в ГАИ. Например, умение водить автомобили проверялось только на деле. После сдачи всех экзаменов проводилась усиленная подготовка, моделировались различные ситуации и приемы. Это было элитное подразделение ГАИ.

Правда ли, что вольности допускались, о чем говорит сейчас один из участников трагических событий. Спецподразделение как-никак…

Ни в коем случае.

- А как же утверждения про превышение скорости? Говорят, постоянно ездили 160 км/ч…

Приказом министра внутренних дел СССР было оговорено, что скорость сопровождения должна быть 80 км/ч в городе и 100 км/ч вне населенных пунктов. Никаких вольностей не позволялось. Единственное, когда обстановка вынуждала или когда Машеров или его помощники говорили: «Быстрее» . Вот тогда отступали от требований приказа.

- Неужели сам Машеров мог давать такие указания?

Не напрямую, конечно, а через посредника - водителя или его охранников. Те по радиостанции передавали сотрудникам ГАИ. Или моргали светом фар, мол, давайте увеличим скорость.

- Могли ли сотрудники службы сопровождения не подчиниться? Ведь это было прямое нарушение требований МВД.

Теоретически да. Но вы поймите правильно: как можно было ослушаться команды первого лица республики? Это было бы непонятно, не совсем правильно. С точки зрения служебной этики несправедливо.

Но надо заметить: на такое сотрудники взвода эскортирования могли пойти только будучи уверенными, что это безопасно для охраняемого лица и окружающих. Вспоминается первый официальный визит в Минск в начале 1990-х Бориса Ельцина - уже в статусе президента России.

Вместе с его службой безопасности мы готовили поездку, проработали все маршруты, определили скоростной режим. Но водитель Ельцина, Николай, нас сразу предупредил: «Э нет! Борис Николаевич тянуться не будет. Мы от вашего эскорта уйдем». Тогда помощник Александра Коржакова (начальника кремлевской охраны) сразу его осек, мол, успокойся, это наши вопросы. Но Николай оказался прав. При возвращении в аэропорт водитель буквально наступал на пятки мотоциклистам эскорта. И мы, зная, что дорога пустая, дали команду «Веер», то есть разойтись. И водитель что называется оттянулся на нашей дороге.

Но давайте вернемся в 1980-е. Какие автомобили были в распоряжении взвода эскортирования? Могли ли они вообще ехать со скоростью 160 км/ч?

Да. Это были лучшие машины производства СССР - с форсированным двигателем, автоматической коробкой переключения передач, сделанные на базе «Волги». Объем двигателя уже не вспомню, но мотор был мощным. «Чайке», во всяком случае, автомобиль не уступал. Его передняя часть всегда приседала. Поэтому для балансировки в багажник даже крепили металлическую плиту толщиной в три пальца. Иначе машина была неустойчивой во время движения.

- Кто сопровождал в тот день Машерова?

Было две машины. В первой, сигнальной, ехал старший группы Виктор Ковальков и старший инспектор Олег Слесаренко за рулем. Замыкал кортеж еще один инспектор - Михаил Прохорчик.

- Когда вы узнали об аварии?

Практически сразу - в течение десяти минут после ДТП. По радиостанции нам сообщил сотрудник группы сопровождения…

- Сотрудник сопровождения? В некоторых источниках указывалось, что у машин не было прямой связи с ГАИ города.

Была такая особенность: если машина находилась на расстоянии дальше Кургана Славы, то наши радиостанции уже не ловили сигнал. Но связь через ГУВД Мингорисполкома, в котором были мощные радиостанции, или ГАИ Минской области поддерживалась. В любом случае машины сопровождения были на прямой связи с одним из подразделений ГАИ.

- Но я вас перебил. Итак, вам сообщили про аварию на трассе Минск - Москва.

Да, я тогда находился в кабинете начальника Минской ГАИ Ивана Худеева. Как говорят, наступила минута гробового молчания. Худеев распорядился - он и Виктор Ковширко, заместитель, который курировал мою службу, выезжают на место аварии. «А ты, - показал на меня, - остаешься в ГАИ». Я сам на место аварии не выезжал. Как ни странно, была установка: чем меньше фигурантов в этом деле, тем лучше.

Забегая немного вперед, замечу, что это была не наша инициатива сопровождать первое лицо республики с отступлением от требований приказов МВД СССР. Такую команду спускали сверху: ну, давайте пойдем на поводу, не будем раскрашивать машину, будем использовать съемные проблесковые маячки (на магнитной основе).

- Какими были первые данные об аварии?

Автомобиль Машерова на дороге Минск - Москва столкнулся с грузовиком, который совершал левый поворот.

- А разве ГАЗ не объезжал притормозивший МАЗ?

Водителю нужно было повернуть налево - на базу, и он выехал наперерез «Чайке».

- Кстати, говорят, что Машеров должен был ехать на ЗИЛе. Но ему почему-то предложили «Чайку». Это так?

Рабочая машина - «Чайка», но на все официальные мероприятия он ездил на ЗИЛе. Мы не знали ни время выезда, ни вообще об этой поездке. Просто поступила команда, что служба сопровождения едет за город в московском направлении с первым лицом и точка. Куда, зачем, какая цель, какие мероприятия запланированы, нам никто не докладывал.

- И как часто такие незапланированные выезды случались?

Во времена Машерова постоянно. Правда, когда были официальные поездки - в аэропорт, Беловежскую Пущу и на мероприятия в разные города страны, - тогда нас предупреждали заранее. Служба охраны нас ставила в известность, мы составляли совместные планы по обеспечению беспрепятственного проезда, это все было отработано четко. Но внеплановые выезды были частые, и нас никто заранее не предупреждал.

- Вы вообще ставили вопросы об этом?

Конечно! Нас спасло то обстоятельство, что заместитель начальника Минской ГАИ Виктор Ковширко нашел черновик своего письма, которое готовилось в Комитет госбезопасности и ЦК. Там было сказано о том, что нами не соблюдаются требования приказа министра внутренних дел СССР о сопровождении первых лиц. И эти нарушения допускаются не по нашей вине. Когда приезжали следователи из Москвы, они за это зацепились: как это так - нарушали, отступали и почему не было должной реакции из КГБ и ЦК?

Надо сказать, что тогда у каждого руководителя была секретная тетрадь строгой учетности. Именно в ней составляли черновик официального письма. Это была сугубо конфиденциальная информация. Пронумерованный лист тетради изымали и вместе с копией письма подшивали в дело. Но вот что удивительно - у адресатов это письмо во время расследования обнаружено не было…

- Но письмо отправляли?

Да. Однако его не нашли.

- Тогда как это возможно?

Видимо, каждый спасался как может.

- Неужели скрывали?

Вероятно. Но никто ж не пойдет проверять в архивах. Это было в компетенции самого Комитета госбезопасности. Кстати, Крюков, помощник Машерова, тогда сказал следователям: успокойтесь, допущенные упущения - наши. Это было желание Машерова ездить спокойно, не создавать никому помех, не привлекать внимания во время поездок. Он, как очень скромный человек, не хотел создавать трудностей обычным водителям.

- Во время следствия вам претензии как руководителю службы ДПС выдвигали?

Нет. Следствие убедилось, что отступления были инициированы не нами. Более того, их спускали сверху.

- А все-таки, о чем вы сигнализировали в ЦК и КГБ?

Машины сопровождения не были окрашены в милицейские цвета. По сути, это была обычная белая «Волга». На крышу ставилась мигалка на магните, впереди мигающие фонари, а на капоте написано «ГАИ». Автомобиль знающие люди могли также узнать по номеру - 0130 МИК.

- Издалека можно было определить, что это не обычная машина?

- Какие еще отступления допускались?

Отсутствовали проблесковые маячки. Но сигнальное громкоговорящее устройство (СГУ) было установлено.

- Как часто его включали?

Когда была необходимость. Старший группы мог обращаться к участникам дорожного движения, чтобы те пропустили кортеж.

- А в тот критический момент включались спецсигналы?

Насколько я знаю, да.

- Еще были нарушения?

Должно было быть три автомобиля сопровождения - это было оговорено в приказе (вышедшем в 1977 году) министра внутренних дел БССР по вопросам обеспечения безопасности дорожного движения автомобилей специального назначения. Незадолго до этого вступили в силу изменения в Правилах дорожного движения. Требовалось неукоснительное соблюдение водителями этих пунктов ПДД. Если ехал автомобиль с включенным красный проблесковым маячком - водители автомобилей должны были остановиться и возобновить движение тогда, когда проедет машина ГАИ с включенным зеленым проблесковым маячком.

Тем более что Машеров являлся кандидатом в члены Политбюро ЦК КПСС и статус у него был значительно выше, чем просто «первый секретарь ЦК Компартии БССР». Его должны были сопровождать три автомобиля ГАИ.

Сейчас уже об этом мало кто вспоминает, но незадолго до трагедии в аварии погиб дважды Герой Советского Союза, генерал-лейтенант авиации Леонид Беда. Это произошло в Ивацевичском районе. Насколько я знаю, он возвращался из Беловежской Пущи. Но обстоятельств того ДТП я уже не помню.

- Оговаривалось ли, как должны были двигаться автомобили сопровождения?

Два впереди, причем первая машина - «чистильщик», как мы ее называли. Она предупреждала участников дорожного движения. Второй автомобиль должен был двигаться в непосредственной близости от охраняемой машины. Замыкала кортеж еще одна «Волга» ГАИ.

- Но почему в тот день ехали две машины?

В последнее время сложилась такая практика. Хотя раньше выезжали три автомобиля.

- Чье это было требование?

Скажем так, неофициальное указание от лиц, ответственных за безопасность и сопровождение Машерова. Как я уже говорил выше, сам он не давал команд. Главную роль играла служба охраны, которая предлагала: не надо перекрывать улицу, проедем и так. Об особой охране речь не шла.

- Говорили, что шофер Машерова был болен. Якобы перед поездкой у него случился приступ радикулита…

Не слышал. Хотя я его прекрасно знал. Скажу одно - попади суперпрофессионал в ту ситуацию, трагедии все равно нельзя было бы избежать.

- Слышал предположение, что якобы можно было съехать в поле.

Мнение обывателя. Обратите внимание, что это было не лобовое столкновение. «Чайка» врезалась в середину ГАЗа, который стал практически поперек дороги. Кузов пошел налево, и машину Машерова засыпало картошкой. Избежать такого столкновения нельзя было - и это доказано во время следственного эксперимента.

- А водитель первого автомобиля ГАИ мог предотвратить ту ситуацию?

На мой взгляд, если бы он сбросил скорость и поставил водителя ГАЗа перед выбором: направить грузовик или на «Волгу», или на стоящий впереди МАЗ, то тяжких последствий можно было бы избежать. Задача состояла не в том, чтобы пронестись вперед, а в том, чтобы обеспечить безопасность охраняемого лица. Нужно было зафиксировать остановку всех транспортных средств.

- Это должен был сделать водитель еще одной машины ГАИ, которой не было?

Да. Он должен был бы ускориться, а потом замедлиться вплоть до полной остановки - убедиться, что все предупреждены и остановились. А потом вновь оторваться - до следующей встречной группы участников дорожного движения. Это позволяло бы обозначить проезд делегации.

- Какой была скорость сигнальной машины ГАИ?

В пределах нормы. Следствие не усмотрело нарушения со стороны водителя, сотрудника ГАИ.

- А он мог видеть ГАЗ из-за МАЗа?

Скажу так: он мог и не видеть его. Но, учитывая обстановку, скорость сигнальной машины ГАИ должна была быть снижена, включены маячки и СГУ.

Правда ли, что это была не первая подобная ситуация. Неужели в самом деле считалось нормой сбросить автомобиль, не уступивший дорогу, в болото?

Глупости! Я знаю только об одном случае, и это исключение. Он произошел на слуцкой трассе возле поворота на деревню Жмаки в день открытия в СССР Олимпийских игр, буквально за несколько месяцев до гибели Машерова. Никакого болота там не было. Это была старая дорога, еще до реконструкции. Я хорошо знаю обстоятельства, потому что сразу же выехал на место происшествия.

Представьте «Запорожец», который едет в горку. Его водитель, увидев на подъеме кортеж, предпринял меры по экстренному торможению. Колеса заблокировало, и его понесло. Тогда Иван Александрович, сотрудник ГАИ, ехавший первым, принял решение аккуратно оттеснить автомобиль, съехать вместе с ним в кювет. Это был красивый прием, никто не пострадал. После инцидента Машеров вышел, узнал, что все живы-здоровы, и только потом поехал.

- Это была реальная угроза?

Поймите, одно дело столкновение автомобиля сопровождения, а другое - ДТП непосредственно с охраняемой машиной. Совсем разные вещи! Нельзя было допустить даже малейшего касания. Иначе зачем вообще автомобили сопровождения? Больше таких ситуаций не было. Да, отрабатывали во время обучения разные приемы - и на специальных площадках, и за городом. Но только во время учений.

- В тот день предупреждались ли заранее посты, которые располагались по трассе, о том, что проедет кортеж?

Нет, это было сделано неожиданно. Конечно, мы сориентировали - чтобы основные перекрестки в Минске были перекрыты. Дежурный оповестил всех сотрудников ДПС об обеспечении беспрепятственного проезда первого лица по Ленинскому проспекту, что и было сделано. К тому же работала «зеленая волна».

- А в практике было предупреждать?

Обязательно. Так и нужно было делать.

- В чем состояла ключевая ошибка? Сейчас, спустя три десятка лет, можно рассуждать хладнокровно.

Чего уж скрывать, отступления от правил сопровождения нами были допущены. Выехали только два автомобиля. Это с нашей позиции. С точки зрения водителя ГАЗа - его низкая профессиональная подготовка. Двигаясь за МАЗом и не соблюдая безопасную дистанцию, он мог и не увидеть машины сопровождения - по сути, обычные «Волги», а не в стандартном милицейском оформлении. В тот момент, когда перед ним остановился грузовик, у него было только два выхода: либо врезаться в МАЗ, либо поворачивать, уходить от столкновения.

- Говорят, у МАЗа не работали стоп-сигналы…

Это говорят. Водитель ГАЗа должен был остановиться и держать безопасную дистанцию.

- Что должны были делать сотрудники из группы сопровождения после аварии?

Водитель первого автомобиля ГАИ, Олег Слесаренко, все сделал правильно: он доставил Машерова в больницу, рассчитывая, что жизнь будет спасена. Никакой инструкции на такой случай, конечно, не было . Ну кто мог предвидеть трагедию?

- Что делал водитель второй машины сопровождения?

Обозначил место ДТП и ждал следственную группу.

- Было такое предположение, что охранник Машерова, Чесноков, хотел в последний момент вырулить.

Такого быть не может. Все произошло слишком неожиданно. По-моему, там не было даже тормозного следа. Удар был мгновенный. Предполагать можно, но утверждать нельзя.

- Еще один слух: правда ли, что руководителя службы охраны сменили за две недели до аварии?

Ничего подобного. Сазонкин Валентин Васильевич перед гибелью Машерова руководил службой охраны. После трагедии его передвинули по горизонтали, он остался работать в КГБ.

- А если все-таки это было покушением?

Это невозможно. Я такую версию исключаю полностью. Иначе слишком примитивно это все было сделано. Нет, только случайность, роковое стечение сразу множества факторов. Нелепая трагедия.

Олег Слесаренко, один из свидетелей событий того трагического дня, вспоминает, как 30 лет назад в автокатастрофе погиб Петр Миронович Машеров .

— Давайте, Олег Николаевич, вспом-ним, что же все-таки произошло тридцать лет назад? Вы были водителем машины сопровождения в поездке, ставшей для Петра Мироновича последней…

— В группу сопровождения первого секретаря ЦК КПБ я вошел в марте 1980 года. Оформлен был на должность старшего инспектора. В группе — пять водителей. За нами были закреплены три автомобиля "Волга".

Машеров не засиживался в кабинете, совершал выезды частые и разные. Посещал предприятия, стройки, колхозы, часто направлялся непосредственно в поле, на фермы. Почти каждый маршрут, как я убеждался, никто не выбирал, в основном он определялся самим Петром Мироновичем уже в пути.

Возможно, кому-то покажется, что работа водителя сопровождения — это прогулка. Кто так считает, глубоко за-блуждается. Это задача ответственнейшая!

Проблесковых маячков на машинах ГАИ не было, потому что от Машерова поступила команда: "Не привлекать к себе внимания!". В итоге машины сопровождения были окрашены в белый и серо-голубой цвета и лишь одна - "канареечной" окраски. У машин ГАЗ-24-24 стояли форсированные двигатели, которые сжигали огромное количество 98-го бензина. Резины при такой езде хватало на 10—12 тысяч километров. Было и еще одно "усовершенствование" конструкции: в багажнике лежала тяжелая металлическая плита (для большей устойчивости при езде). А машина-то заднеприводная (эту часть автомобиля во время движения всегда мотало). При аварии плита могла разрезать машину, а заодно и водителя, на части.

Когда мне поручили работу в сопровождении первого лица, был конец зимы. Помню, приехали в аэропорт, откуда предстояло лететь в Беловежскую пущу, но летчики отказались подниматься в воздух из-за непогоды. И мы в снегопад, гололед помчались на Брест. Меньше 150—160 километров не держали.

9 мая я сопровождал Машерова от площади Победы до Кургана Славы. Он обычно брал кучу цветов и раздавал женщинам-ветеранам по цветочку по кругу (площадь раньше Круглой и называли). А ему вместо цветов вручали письма, не надеясь на почту и на помощников…

С площади Победы до Кургана Славы мы тоже летели со скоростью 160 км в час. От нас старалась не отстать и вся свита — совминовские машины. Для чего устанавливали такую бешеную скорость? Просто любили быструю езду. Говорят, Брежнев тоже любил гонять и сам нередко за руль садился…

— А Машеров когда-нибудь сам садился за руль?

— Он всегда садился рядом с водителем. Когда меня отбирали в группу сопровождения, спросили: "Ты не боишься скорости?"

— Отчетливо его помню. Утро как утро. Евгений Федорович Зайцев, водитель Машерова, как всегда, подтянут, собран. Мы знали, что с Петром Мироновичем наш старший товарищ проработал многие годы. У него был завидный водительский и жизненный опыт.

До обеда поездок не было. Лишь около 15 часов последовала команда диспетчера гаража на выезд. Заехали во двор ЦК. Машеров сел рядом с водителем, офицер охраны Валентин Федорович Чесноков — позади Петра Мироновича.

Выехали на Ленинский проспект и направились в сторону Московского шоссе. Наша "Волга" шла первой. В кабине со мной старший группы сопровождения Виктор Ковальков. Куда следовать — ориентируемся по световым сигналам машины Зайцева, так как связи с кабиной, где находились Петр Миронович и офицер охраны, не было. Связь по рации поддерживалась с замыкающим автомобилем, который вел Михаил Прохорчик.

Погода была солнечная, видимость хорошая. Фактор, согласитесь, положительный. Скорость задавал Зайцев, она колебалась в пределах 120 километров. Мы, можно сказать, незаметно пересекли границу Минского и Смолевичского районов.

И вот злосчастный перекресток с указателем на Плиссу…

Я видел в зеркало тот момент: грузовик в мгновение ока выскочил на полосу встречного движения и встал поперек дороги. Идущей на скорости "Чайке" трудно было уклониться и избежать удара. Зря потом некоторые обвиняли Евгения Федоровича Зайцева в том, что он якобы из-за своего возраста не среагировал на опасность. Вел он машину, не нарушая правил движения, и не по осевой линии, а вдоль нее…

То, что увидели мы с Ковальковым на месте катастрофы, трудно передать словами. Нужно было действовать, не медля ни секунды. ГАЗ-53 загорелся, огонь перекинулся на легковую машину. Чтобы пламя не охватило "Чайку" и она не взорвалась, требовалось оттащить ее в сторону и сбить огонь. Чем?

Рядом стоял МАЗ. Даем команду водителю немедленно столкнуть с места горящий самосвал, а сами бросаемся к "Чайке".

Крыша ее сплюснута до самого сиденья, салон засыпан картошкой. Водитель, зажатый между сиденьем и рулем, мертв. Не подавал признаков жизни и офицер охраны.

Петр Миронович сидел на своем сиденье, наклонившись к рулю, голова опущена, лицо окровавлено. Мне показалось: был еще жив. Мысль, что его еще можно спасти, не покидала в те минуты ни меня, ни водителей, которые подбежали к нам, чтобы помочь извлечь Петра Мироновича из кабины. Осторожно положили его на заднее сиденье моей "Волги" — и, не медля, в Смолевичи! Сопровождающих не было, одной рукой я управлял машиной, а другой придерживал Петра Мироновича.

Километра через три на обочине показался инспектор ГАИ, я притормозил, предложил сесть в машину и показать ближайший путь к больнице. Минут через пять мы уже были там. Коридоры пусты, на втором этаже в одном из кабинетов я нашел врача и приказал немедленно спуститься вниз к пострадавшему в дорожном происшествии. Тот ответил, что занят, у него на приеме больные…

Пришлось заставить доктора оторваться от кресла.

Машерова внесли на носилках в помещение больницы, навстречу вышел другой врач. Белый халат, белая борода… Прослушав пульс и осмотрев пострадавшего, спросил, сколько времени везли его до больницы. Услышав, что ушло минут семь, сказал: "Поздно. Вот если бы до пяти минут…". Потом обратился ко мне: "А кто это?" — "Машеров". — "Не может быть, — сказал врач. — Так скромно одет… У него множество переломов…"

Я позвонил в Смолевичский райком партии, доложил о дорожном происшествии, в котором погиб Машеров. Вскоре на место аварии прибыли работники ГАИ, медики. Приехал Бровиков, в то время второй секретарь ЦК.

На месте катастрофы наша группа сопровождения находилась часов шесть. Приезжали и уезжали милицейские и военные генералы, люди в штатском. Работали следователи прокуратуры, МВД, КГБ. Прилетела большая комиссия из Москвы. Провели, как и полагается в таких случаях, медэкспертизу.

Знакомые и незнакомые люди часто у меня спрашивают: сколько времени я и мои товарищи из группы сопровождения находились под арестом? Ходили легенды, что нас разместили в "американке". Отвечаю, что никто наручники на нас не надевал. Не верят…

В семь утра в квартиру позвонили. Мужчина в штатском, стоявший у двери, сообщил, что внизу меня ждет машина. Я спросил: "Почему так рано?" — "А мы и не уезжали", — последовал ответ.

Меня привезли в УВД Мингорисполкома и предложили зайти в кабинет начальника уголовного розыска Николая Ивановича Чергинца. Хозяина кабинета не было, за его столом сидел пожилой человек. Он представился работником КГБ СССР и сказал, что для расследования происшествия прибыла группа специалистов из Москвы в количестве 25 человек.

Беседа продолжалась около двух часов. Выяснялось все до мелочей. На следующий день всех нас троих, сопровождавших Машерова, в разных кабинетах допрашивали следователи прокуратуры. Показания сверялись, и, если обнаруживались расхождения, их тут же уточняли…

Скажу честно: своей вины и вины своих товарищей я не чувствовал с первых минут. Это подтвердилось потом, после многочисленных "дублирований" ситуации, проверок, изучений документов, технических экспертиз. Вела расследование группа, которую возглавлял очень опытный следователь Николай Игнатович, впоследствии Генеральный прокурор республики. Затем был суд, установивший виновника ЧП — водителя грузовика Николая Пустовита, который в момент встречи с нашими машинами нарушил правила движения. Как известно, он был осужден, отбывал наказание в заключении, потом досрочно освобожден. Понимаю его состояние после пережитого…

Из досье

Олег Николаевич Слесаренко — полковник милиции, работал в управлении ГАИ Мингорисполкома начальником отдела технического надзора. Трудовая биография: тракторный завод, милицейское училище, юрфак Белгосуниверситета. Несколько лет Олег Николаевич работал старшим инспектором группы сопровождения первого секретаря ЦК КПБ. Кроме П.М.Машерова, ему приходилось сопровождать в поездках по республике Т.Я. Киселева, Н.Н. Слюнькова.

Сегодня исполняется 21 год со дня загадочной гибели первого секретаря ЦК Коммунистической партии Белоруссии П. М. Машерова. Существуют многочисленные версии гибели Машерова и некоторые из них сводятся к тому, что это было политическое убийство. На допросе по одному из уголовных дел, доктор экономических наук, профессор Юрий Козлов, долгие годы проработавший в Белоруссии, заявил, что Машерова убили, инсценировав автомобильную катастрофу.

Каким он был

Герой Советского Союза, первый секретарь ЦК КП Белоруссии Петр Миронович Машеров довольно сильно отличался своим поведением от остальных кандидатов и членов Политбюро ЦК КПСС того времени. Звание Героя Советского Союза Машеров получил за активное участие в партизанском движении в годы Великой отечественной войны. Скромный и обаятельный человек, он пользовался заслуженным уважением в Белоруссии, да и во всем Союзе тоже. А после смерти Кулакова, людская молва упорно прочила Машерова в брежневские наследники.

Он продолжал пользоваться старым личным автомобилем ГАЗ-13 «Чайка», не любил торжественных и помпезных выездов, и поэтому требовал, чтобы впереди его кортежа не было автомобилей ГАИ с мигалками, а довольствовался только охраной.

1 июля 1980 года были введены в действие новые Правила дорожного движения, в том числе и специальных кортежей. Таковые должны были двигаться в сопровождении автомобилей ГАИ, имеющих специальную окраску и оснащенных проблесковыми маячками, из которых не менее, чем один – красный. Водители встречного транспорта при встрече с кортежами специального назначения должны были «остановиться у тротуара или на обочине, а при их отсутствии – у края проезжей части».

Роковой день

Днем 4 октября 1980 года от здания ЦК КП Белоруссии в Минске в сторону Жодино выехала «Чайка» ГАЗ-13, госномер 10-09 ММП под управлением опытного водителя из гаража ЦК Е. Ф. Зайцева. Рядом с водителем сидел П. М. Машеров, а на заднем ряду сидений – офицер охраны майор В. Ф. Чесноков. Вопреки правилам и существовавшим инструкциям впереди шел автомобиль охраны ГАЗ-24 «Волга» госномер 01-30 МИК обычной окраски, без проблесковых маячков. И только сзади двигался автомобиль ГАИ.

Кортеж двигался по осевой линии трассы Москва – Брест шириной 12 метров со скоростью 100-120 км/час. Такая скорость установлена службой безопасности, так как не позволяет вести по автомобилям прицельную стрельбу. Автомобили держали дистанцию 60-70 метров. За километр до пересечения трассы с дорогой на Смолевическую птицефабрику первая «Волга», преодолев подъем, пошла на спуск. До катастрофы оставались считанные секунды.

Грузовик ГАЗ- 53Б, внезапно вынырнувший из-за тяжелого МАЗ-503, притормаживающего у обочины согласно Правилам, все увидели одновременно. Оценив ситуацию, старший эскорта резко увеличил скорость и пролетел в нескольких метрах от двигавшегося навстречу и несколько под углом грузовика. Водитель Машерова сначала пытался затормозить, но затем, ориентируясь на маневр «Волги» охраны, также попытался увеличить скорость, но не успел: ГАЗ-53Б выехал на середину трассы и перегородил ее. На скорости 100 км/час «Чайка» столкнулась с грузовиком, груженым пятью тоннами картофеля. В момент удара грузовик взорвался и загорелся. А броня не спасла пассажиров «Чайки»: грузовик вмялся в салон и раздавил всех, находившихся в нем. У Машерова были зафиксированы множественные переломы рук и правой ноги, а рваная рана на голове завершала жуткую картину.

Водителя грузовика Николая Пустовита выбросило из кабины вслед за отлетевшей дверцей. Вторая «Волга» сопровождения успела затормозить в метре от грузовика.

Из Москвы в Минск прибыли начальник управления ГАИ МВД СССР Лукьянов, эксперты Главного бюро судебно-медицинской экспертизы МО СССР во главе с их начальником Томилиным и старший следователь московской прокуратуры. С белорусской стороны был назначен следователь по особо важным делам Николай Игнатович. Следственная комиссия установила, что в тот роковой день водитель грузовика ГАЗ-53Б Николай Пустовит выполняя обычный рейс. Он работал водителем базы «Жодино» Белорусского НИИ земледелия. За спиной у него была пара часов спокойной езды по прекрасной трассе. Дистанция между идущим впереди тяжелым грузовиком МАЗ-503 составляла 50-70 метров. МАЗ-503 под управлением Тарайковича, принадлежал автокомбинату №4 Минского городского управления грузового транспорта. Тарайкович первым увидел спецкортеж и следуя ПДД, принял вправо и стал тормозить двигателем. Скорость его грузовика быстро упала и он остановился, а Пустовит почему-то пошел на обгон…

Из показаний Пустовита на допросе:

«Дорогу, по которой я ехал в день аварии, 4 октября 1980 года, я хорошо знаю. Спокойная езда не вызывала напряжения. Когда я поднял голову, у меня перед глазами был лишь внезапно возникший борт МАЗа. Создалось впечатление, что МАЗ внезапно остановился передо мной. В моей памяти как бы отложился момент столкновения с препятствием, страшный удар, пламя…»

Пустовит утверждал, что он только на мгновение отвлекся от дороги, что бы посмотреть на приборы – как раз в тот момент, когда впереди идущий МАЗ резко сбросил скорость. Он признал, что не сумел правильно оценить ситуацию и стал виновником катастрофы.

Из заключения судебной автотехнической экспертизы ВНИИ судебных экспертиз Министерства юстиции СССР:

«В сложившейся обстановке при своевременном принятии мер к снижению скорости движения автомобиля ГАЗ-53Б водитель его ИМЕЛ возможность предотвратить дорожно-транспортное происшествие. В сложившейся обстановке водитель автомобиля ГАЗ-13 «Чайка» не имел технической возможности применением торможения предотвратить столкновение с автомобилем ГАЗ-536. Водитель автомобиля ГАЗ-24 и старший группы эскорта не располагали возможностью, действуя в соответствии с Правилами дорожного движения и специальными инструкциями, воспрепятствовать выезду автомобиля ГАЗ-53Б на полосу встречного движения.»

На основании этого отрывка можно предположить, что авария была отнюдь не случайной. Подтверждением этому служат и слова генерала Лукьянова, начальника ГАИ всей страны, которые невольно вырвались у него при осмотре места происшествия: «Нет, здесь не все чисто. Похоже, кто-то это подстроил.» Когда об этом узнали работники КГБ, они жестко поставили вопрос о поведении генерала.

В частных разговорах опытные водители предполагали, что у Зайцева была возможность спасти жизнь себе и пассажирам. Автомобили столкнулись практически на пересечении со второстепенной дорогой, и при хорошей реакции не исключался маневр с выездом на нее или броском автомобиля на поле, где можно было быстро погасить скорость.

За несколько лет до этой катастрофы в подобной ситуации оказался Председатель Совета Министров СССР А. Н. Косыгин. Реакция его водителя была мгновенной, и он выбрал единственное правильное решение. В тот момент Косыгин потерял сознание, а когда пришел в себя посчитал, что водитель чуть его не убил и стал требовать его ареста и наказания. Премьера с трудом удалось убедить, что наоборот, он обязан водителю тем, что остался в живых.

Быстрое завершение

После гибели Машерова в Минск прилетели заместитель Генерального прокурора СССР В. В. Найденов и начальник следственной части Прокуратуры СССР Г. П. Каракозов. К тому времени выяснилось, что в разработанных МВД инструкциях по сопровождению автомобилей специального назначения имеется много нелепостей и противоречий. Поэтому они обсуждали один-единственный вопрос: есть ли основания для привлечения к уголовной ответственности за халатность кого-либо из должностных лиц органов внутренних дел. Сошлись на том, что нет. По их мнению, само дело о гибели Машерова никакой сложности не представляло.

Никого не заинтересовали странные детали катастрофы: почему вдруг взорвался грузовик с картошкой? Почему автомобиль охраны не блокировал путь грузовику? Ведь имеются четкие инструкции, как охране поступать в таких ситуациях.

А Николая Пустовита приговорили к 15 годам лишения свободы за нарушение правил безопасности, повлекшее гибель нескольких лиц, а его след затерялся на зоне.

Горестные проводы Похоронили Машерова 7 октября на минском городском кладбище - места у Кремлевской стены он, видимо, не заслужил. Несмотря на дождливую погоду, проститься с ним пришли тысячи минчан. А от ЦК КПСС попрощаться с Машеровым приехал только секретарь ЦК М. Зимянин, а Брежнев прислал простой венок…