Биография

Окончил юридический факультет Московского университета (). В - профессор Петербургского университета . В 1840-е был близок Т. Н. Грановскому , А. И. Герцену и занимал западнические позиции.

С либеральных позиций поддерживал подготовку и проведение крестьянской реформы . В брошюре «Дворянство и освобождение крестьян» () выступил против идеи конституции с апологией сильной самодержавной власти.

Труды

Общие вопросы истории освещал через призму правовых отношений и придавал изложению публицистическую форму. Наряду с Б. Н. Чичериным стал основателем государственной школы в русской историографии. Развивал идею о решающей роли государства в жизни народа. Государство , по мнению Кавелина, явилось высшей формой общественного бытия в истории России, а власть - инициатором и гарантом прогресса.

К трудам философского характера относятся «Задачи психологии» () и «Задачи этики» (). Исторические взгляды Кавелина сформулированы в работах: «Взгляд на юридический быт Древней России» (), «Краткий взгляд на русскую историю» (), «Мысли и заметки о русской истории» ().

О Кавелине

Арсланов Р.А. Кавелин: человек и мыслитель. М., 2000.

Ссылки

Wikimedia Foundation . 2010 .

• К. Гоцци
• К. Г. Юнг

Смотреть что такое "К. Д. Кавелин" в других словарях:

Кавелин Константин Дмитриевич - Кавелин, Константин Дмитриевич знаменитый писатель, юрист, психолог, этнограф и общественный деятель, родился 4 ноября 1818 г., умер 3 мая 1885 г. Первоначальное образование получил дома. В 1834 г. для приготовления к поступлению в Московский… … Биографический словарь

КАВЕЛИН - Константин Дмитриевич , рус. правовед, историк, философ, публицист. По социально политич. воззрениям К. дворянский либерал, выступал за отмену крепостного права и освобождение крестьян с… … Философская энциклопедия

Кавелин Дмитрий Александрович - Кавелин (Дмитрий Александрович, 1778 1851) директор Санкт Петербургского университета. Еще в пеленках был записан в гвардию и 18 лет был уже премьер майором. Обучался в благородном пансионе при Московском университете, был секретарем правителя… … Биографический словарь

КАВЕЛИН - Константин Дмитриевич (1818 85), историк государственной школы и публицист. Участник подготовки крестьянской реформы 1861 в России, автор одного из проектов отмены крепостного права. Сторонник умеренных либеральных преобразований при сохранении… … Русская история

Кавелин - фамилия. Известные носители: Кавелин, Александр Александрович (1793 1850) градоначальник Санкт Петербурга. Кавелин, Дмитрий Александрович (1778 1851) директор Главного Педагогического института в Петербурге, член «Арзамаса». Кавелин, Константин… … Википедия

КАВЕЛИН - Константин Дмитриевич (1818 85), историк, правовед, публицист, общественный деятель. В 1840 х гг. западник. Автор одного из первых либеральных проектов отмены крепостного права (1855), участник подготовки крестьянской реформы 1861. Сторонник… … Современная энциклопедия

Кавелин - КОВЕЛИН Кавeлить сердить, обижать; отсюда кавеля задира, забияка. Есть и фамилия Ковелин. (Ф.Э). В Ономастионе Веселовский: Ковелин (Кавелин) Иван, подьячий, 1620 г., дьяк, 1637 г. (Источник: «Словарь русских фамилий». («Ономастикон»)) … Русские фамилии

КАВЕЛИН Константин Дмитриевич - (1818 1885) философ, публицист, правовед, историк. В 1835 1839 обучался на юридическом факультете Московского ун та, позднее преподавал там же. В 1861 по настоянию властей, после студенческих волнений был вынужден прервать преподавание до 1878.… … Философская энциклопедия

Кавелин Константин Дмитриевич - (1828–1885) русский правовед и философ. Выступил с концепцией, соединившей интроспективную трактовку сознания (см. интроспекция) с положением о том, что позитивное исследование сознания должно вестись не на почве физиологии, а путем анализа его… … Большая психологическая энциклопедия

КАВЕЛИН Константин Дмитриевич - (1818 85) российский историк государственной школы и публицист. Участник подготовки крестьянской реформы 1861, автор одного из первых проектов отмены крепостного права. Сторонник умеренных преобразований при сохранении неограниченной монархии и… … Большой Энциклопедический словарь

Кавелин - Кавелин, Константин Дмитриевич (1818 1885) ученый и общественный деятель, друг Тургенева и Боткина. В своих статьях по крестьянскому вопросу проводил считавшийся в то время очень радикальным взгляд об освобождении крестьян с землей, с… … 1000 биографий

Книги

• Наши инородцы и иноверцы , Кавелин. Наши инородцы и иноверцы / Проф. К. Д. Кавелин M 79/561 U 281/466 U 247/206: Санкт-Петербург: Правда, 1907:Проф. К. Д.…

Кавелин Константин Дмитриевич – известный русский историк, юрист, публицист, философ XIX столетия.

Константин Дмитриевич Кавелин

Как публицист, Кавелин занимал видное место в истории крестьянской реформы Александра II . Более всего он заботился о том, чтобы её результаты в дальнейшем обеспечили для России социальный мир. Сделать это, по мнению Кавелина, можно лишь в том случае, если свести к минимуму численность неимущего пролетариата. Исходя из этого, Кавелин ещё до начала освобождения крестьян настаивал на том, чтобы оно произошло с землёй – взгляд, который накануне широкого обсуждения реформы не разделялся ни большинством помещиков, ни главными деятелями бюрократии. Кавелин считал при этом нужным, чтобы дворянство при отмене крепостного права получило «достойное вознаграждение» не только за землю, но даже и за личность крестьян и дворовых. Он мечтал создать в России многочисленный и крепкий класс мелкокрестьянских хозяев (объединённых в общины без переделов и личной собственности членов на землю), дополнив его стоящей выше консервативной аристократией из крупных землевладельцев. Кавелин полагал, что такой аристократией (по его мнению, безусловной необходимой, ибо сама природа общества требует имущественного неравенства) станут в пореформенной России прежние помещики, лишённые теперь права владеть крепостными душами. Кавелин желал, чтобы общественное преобладание осталось у образованных крупных землевладельцев, однако являлся противником дворянской конституции, которая, на его взгляд, способна лишь расшатать крепость власти и вызвать протест обойденных масс. Социалистические теории Кавелин резко отрицал, видя в них угрозу террора и крови.

Прерванная в 1848 г., преподавательская деятельность Константина Дмитриевича Кавелина возобновилась в 1857 г., в петербургском университете. Однако студенческие волнения 1861 г. и позиция, занятая в отношении к ним правительством, вынудили Кавелина подать в отставку. В 1857 г. он был приглашен в наставники к цесаревичу Николаю Александровичу; но за напечатание Чернышевским извлечения из его записки по крестьянскому вопросу, Кавелин вынужден был покинуть дворец, несмотря на то, что ранее та же записка в рукописи заслужила одобрение государя. Позднее он служил в министерстве финансов, отклонив производство в чины и другие награды. В 1877 г. ему предложили чтение лекций в Военно-юридической академии. Умер Кавелин в 1885 г.

Биографические сведения о Константине Дмитриевиче Кавелине и библиографию его трудов см. в статье Д.. Корсакова в «Русском биографическом словаре», а также во многих материалах, опубликованных тем же автором в «Вестнике Европы» и «Русской Мысли». Оценку Кавелина, как историка и публициста, см. в статьях В. А. Мякотина в его книге «Из истории русского общества» (изд. 2-е, 1906 г.) и Б. И. Сыромятникова в сборнике статей: «Освобождение крестьян. Деятели реформы» (изд. «Науч. Сл.», 1911).

Константин Дмитриевич Кавелин (4 (16) ноября 1818, Санкт-Петербург - 3 (15) мая 1885, там же) - русский историк, правовед, психолог, социолог и публицист.

Биография

Его отец, Дмитрий Александрович (1778 - 1851), в 1795 году с медалью был выпущен из Московского университетского благородного пансиона. В 1805 году женился на дочери придворного архитектора Шарлотте Ивановне Белли, от которой имел 7 детей - пятым был Константин. Отец Константина Дмитриевича, директор Главного Педагогического института, переименованного в 1818 году в Санкт-Петербургский университет, приятель В. Жуковского, А. Тургенева, С. Уварова, был в своё время довольно высокопоставленным чиновником, заметной персоной великосветских салонов и уважаемым участником влиятельного литературного кружка «Арзамас» (1815-1818 гг.), в котором принимали деятельное участие крупные представители русской культуры и науки - Н. Карамзин, В. Жуковский, А. С. Пушкин, К. Батюшков, П. Вяземский, А. Воейков, будущие декабристы - Н. И. Тургенев, М. Орлов, Н. Муравьев.

Первоначальное образование Константин Кавелин получил дома; в 1833-1834 годах к поступлению в Московский университет его готовили К. А. Коссович и В. Г. Белинский. В 1835 году К. Д. Кавелин поступил на историко-филологическое отделение философского факультета, но уже в ноябре перевёлся на юридический факультет, где в качестве своекоштного студента слушал лекции молодых правоведов Н. И. Крылова (римское право) и П. Г. Редкина (энциклопедия права). В студенческие годы он сблизился с братьями Киреевскими, Петром и Иваном Васильевичем. В мае 1839 года Кавелин окончил курс Московского университета кандидатом прав, получив золотую медаль за сочинение «О римском владении».

В начале 1840-х годов он примкнул к западникам, стал близок Т. Н. Грановскому. В 1842 году, по воле родителей, он поступил в Петербурге на службу в Министерство Юстиции. В это время он стал участником кружка Белинского. Активно сотрудничал и с другими знаменитыми столичными западниками - Н. А. Некрасовым, И. И. Панаевым, И. С. Тургеневым, авторитет которых, видимо, серьезно повлиял и на умонастроения самого Кавелина, в его мировоззрении все больше и больше утверждались западнические представления о будущем России.

В начале 1843 года он ездил в Москву убеждать родителей, что петербургская служба сгубит его. Это ему удалось, и, 24 февраля 1844 года, защитив в Москве магистерскую диссертацию «Основные начала русского судоустройства и гражданского судопроизводства в период времени от Уложения до Учреждения о губерниях», К. Д. Кавелин стал магистром гражданского права, а 25 мая 1844 года был «определён исправляющим должность адъюнкта для преподавания в 1-м курсе юридического факультета истории русского законодательства». В 1846 году он был утверждён адъюнктом и ему было поручено ещё и чтение лекций о русских государственных и губернских учреждениях и законах о состояниях - для студентов всех факультетов. В этот период он близко сошёлся с А. И. Герценом, войдя в его московский кружок. В «Отечественных записках» и «Современнике» он поместил ряд статей по русской истории и истории русского права, составивших ему почётное имя.

Деятельность Константина Дмитриевича в Московском университете была плодотворной как для отечественных истории, юриспруденции, так и для русского просвещения в целом. Студенты и вольнослушатели восхищались его лекциями. К. Н. Бестужев-Рюмин был очевидцем, как старшекурсники встречали Кавелина аплодисментами.

По воскресеньям Константин Дмитриевич устраивал для студентов научные беседы: объяснял направления работы, снабжал источниками, а двум наиболее ярким ученикам - Афанасьеву и Егунову - положил начало научной деятельности. А.Н. Егунов стал оригинальным статистиком, написавшим несколько работ о торговле в Древней Руси, о взаимовлиянии цен на хлеб и местных условий,экономического быта. А.Н. Афанасьев стал известным собирателем русских народных сказок и авторитетным исследователем русского народного быта. Но, пожалуй, самым талантливым учеником Кавелина (а позднее и его соратником) был Борис Николаевич Чичерин - историк-государственник и публицист. Его перу принадлежит первое на русском языке систематическое описание государственного устройства Англии и Франции. Он отмечал, что курс Кавелина в университете «был превосходен во всех отношениях, и по форме, и по содержанию».

Понятие Западничества

Западничество, как и славянофильство, возникло на рубеже 30--40-х годов XIX в. Оно было представлено "обеими столицами" -- Москвой и Петербургом. Московский кружок западников оформил-ся (в спорах со славянофилами) в 1841--1842 гг., в Петербурге же находились немногие представители западничества, и какого-либо сложившегося кружка его единомышленников не существовало.

Современники трактовали западничество очень широко, отно-ся к ним вообще всех, кто противостоял в идейных спорах славяно-филам. В западники наряду с лицами, придерживавшимися весьма умеренных взглядов, такими, как П. А. Анненков, В. П. Боткин, Н. X. Кетчер, В. Ф. Корш, зачислялись также и те, кто придержи-вался радикальных воззрений, -- В. Г. Белинский, А. И. Герцен и Н. П. Огарев. Впрочем, Белинский и Герцен в своих спорах со сла-вянофилами сами называли себя "западниками". Приведем краткое описание западничества(статья энциклопедии):

ЗАПАДНИКИ, представители одного из направлений русской общественной мысли 1840 -- 50-х гг. Считали историю России частью общемирового исторического процесса, сторонники развития страны по западноевропейскому пути. Критиковали самодержавие и крепостничество, выдвигали проекты освобождения крестьян с землей, сторонники реформ и конституционного преобразования государственного строя. Главные представители: П. В. Анненков, В. П. Боткин, Т. Н. Грановский, К. Д. Кавелин, М. Н. Катков, И. С. Тургенев, П. Я. Чаадаев, Б. Н. Чичерин и др. Сотрудничали в журналах «Отечественные записки», «Современник», Русский вестник». Крайне левое крыло западников -- А. И. Герцен, В. Г. Белинский, Н. П. Огарев (до кон. 1840-х гг.). После крестьянской реформы 1861 западники сблизились со славянофилами на почве либерализма. Взгляды западников (особенно их конституционные проекты) получили дальнейшее развитие в программах российских либеральных организаций и групп кон. 19 -- нач. 20 вв.

Представители западников: К.Д.Кавелин, Т.Н.Грановский

По своему социальному происхождению и положению боль-шинство западников, как и славянофилов, относились к дворянской интеллигенции. Западниками были известные профессора Московского университета: историки Т. Н. Грановский и С. М. Соловьев, правоведы М. Н. Катков и К. Д. Кавелин, филолог Ф. И. Буслаев, а также видные писатели -- И. И. Панаев, И. С. Тургенев, И. А. Гончаров, позднее -- Н. А. Некрасов.

Константин Дмитриевич Кавелин (1818--1885) -- один из основателей (совместно с С. М. Соловьевым и Б. Н. Чичериным) так называемой государственнической школы в истолковании истории России. Согласно его представлениям, основу и движу-щую силу исторического процесса образует борьба личности за свободу и «постепенное изменение» общественных форм -- от родовых отношений к семейным, которые, в свою очередь, уступили высшей форме общественных отношений -- государ-ству. Россия шла тем же историческим путем, что и Западная Европа, но отстала от нее и потому должна прибегать к заим-ствованиям достижений цивилизации.

В этом смысле реформы Петра I двинули Россию по пути европейского развития в сторону свободы и управления с помощью «современных актов и законов». Оправдание эпохи петровских реформ -- в ее целях, поскольку средства дала, навязала ей сама старая Русь. В отличие от славянофилов Кавелин считал, что наряду с общин-ным индивидуальное начало все-таки присутствовало и до Петра и привело к постепенному созданию у нас общественности и юридической гражданственности, хотя и в неразвитой форме «умственной, нравственной и гражданской культуры».

С более радикальных философско-исторических позиций критиковал славянофилов Тимофей Николаевич Грановский (1813--1855), для которого историческое развитие всегда сопро-вождается борьбой разнородных сил и каждую эпоху отделяет от другой «резкое различие», в том числе войны и революции (например, завоевания древних германцев, Французская рево-люция XVIII в.). Историческое развитие бесконечно, поскольку вечно новы противоположности и никогда они не возвращаются к прежним пунктам, «из борьбы их исходят вечно новые результаты».

Об интересе знаменитого профессора всеобщей истории в Московском университете к отечественной истории свидетель-ствует его публичная полемика с литературными распространи-телями доктрины «официальной народности» (Погодиным, Шевыревым) и славянофилами, а также его критика некоторых упрощенных западнических воззрений на прошлое России.

Так, в речи Грановского перед студентами 1845 г. в связи с началом курса по истории средневековья содержится прямое указание на основных идейных оппонентов: «И вам, и мне предстоит благородное и, надеюсь, долгое служение России -- России, идущей вперед и с равным презрением внимающей клеветам иноземцев, которые видят в нас только легкомысленных подра-жателей западным формам, без всякого собственного содержа-ния, и старческим жалобам людей, без всякого собственного содержания, которые любят не живую Русь, а ветхий призрак».

Книга представляет собой галерею портретов русских либеральных мыслителей и политиков XVIII–XX столетий, созданную усилиями ведущих исследователей российской политической мысли. Среди героев книги присутствуют люди разных профессий, культурных и политических пристрастий, иногда остро полемизировавшие друг с другом. Однако предмет их спора состоял в том, чтобы наметить наиболее органичные для России пути достижения единой либеральной цели – обретения «русской свободы», понимаемой в первую очередь как позитивная, творческая свобода личности. 2-е издание, исправленное и дополненное.

Константин Дмитриевич Кавелин: «Наше больное место – пассивность, стертость нравственной личности…»

Владимир Кантор

Константин Дмитриевич Кавелин (1818–1885) – один из самых крупных и влиятельных русских мыслителей 1840–1880-х годов XIX века. Историк, философ, правовед, публицист и мемуарист, он оказал огромное влияние на разработку ключевых проблем русской истории и культуры. Прежде всего Кавелина интересовала проблема личности в России. Об этом он писал: «У нас не было начала личности: древняя русская жизнь его не создала; с XVIII века оно стало действовать и развиваться». То есть с наступлением Нового времени личность в России все-таки появилась, и вместе с ней – шанс на выход из мировой изоляции, на появление новой, светской культуры.

Подобно другим историкам, Кавелин не мог не размышлять о том, что обозначило этот перелом и когда он произошел. Его внезапность подметил и Пушкин, писавший, что «словесность наша явилась вдруг в XVIII столетии, подобно русскому дворянству, без предков и родословной…». XVIII век – период Петровских реформ, укрепления государственного могущества и выхода России на сцену европейской истории. Случайно ли происходит так, что в России процессы становления личности и укрепления государства начинаются одновременно? Того самого государства, которое чуть не раздавило Чаадаева и Гоголя, которому так отчаянно сопротивлялся Лермонтов и о котором Пушкин писал, что оно «единственный европеец в России», напрямую связывая появление новой литературы с западническими реформами Петра.

Проблема соотношения личности и государства становилась одной из центральных проблем русской духовной жизни, крайне важной для самоопределения культуры и внутренней политики России. Как раз этой проблеме во многом посвящено творчество Константина Дмитриевича Кавелина.

Выросший в семье, принадлежавшей, по определению Достоевского, к «средневысшему кругу» русского дворянства, Кавелин отказывается от традиционной для этого сословия военной или чиновной карьеры. Его влечет научная деятельность, желание понять окружающую действительность. Учеба в университете укрепила его тягу к занятиям наукой. Несмотря на сопротивление семьи (профессорство казалось матери Кавелина лакейской должностью), он с начала 1840-х годов читает в Московском университете лекции по истории русского права. Тогда же он тесно сходится с А. И. Герценом, который позднее, в 1861 году, в «Колоколе» с любовью вспоминал Кавелина, ставя его в ряд ведущих деятелей русской культуры: «Лермонтов, Белинский, Тургенев, Кавелин – все это наши товарищи, студенты Московского университета…»

Первые лекции и первые, еще не вызвавшие заметного шума в публике журнальные публикации Кавелина обратили на себя внимание одного из самых проницательных критиков 40-х годов – В. Н. Майкова. В статье 1846 года он сравнил научную деятельность Кавелина с переворотом, произведенным в литературе Гоголем: «В то же время как зарождалось у нас славянофильство, зарождался и противоположный взгляд на прошедшее и настоящее России. Это был взгляд спокойного, беспристрастного анализа, взгляд, который сначала произвел такой же ропот в науке, как сочинения Гоголя в искусстве, но который мало-помалу делается господствующим. В последнее время представителями его являются профессора Московского университета, господа Кавелин и Соловьев, которым, может быть, суждено сделать для русской истории то же, что сделал Гоголь для изящной литературы…»

Но подлинные слава и влияние Кавелина на русскую общественную мысль начинаются с 1847 года, когда в журнале «Современник» публикуется его статья «Взгляд на юридический быт древней России». Статья эта была составлена из курса лекций по просьбе В. Г. Белинского, считавшего выраженную в этих лекциях точку зрения «гениальной».

Прежде чем формулировать культурно-историческую позицию Кавелина, стоит посмотреть, в контексте каких идей и проблем она зародилась и ответом на какую позицию была. Как известно, в XIX веке первой попыткой философии русской истории явилось «Философическое письмо» П. Я. Чаадаева, появившееся в 1836 году в «Телескопе». Журнал, опубликовавший это письмо, был закрыт, цензор отстранен от должности, редактор сослан, а сам автор объявлен сумасшедшим. Причиной тому был поразительно мрачный взгляд мыслителя на историю России и ее настоящее. Современники восприняли письмо как «обвинительный акт против России». Действительно, оптимизма в первом письме Чаадаева было немного: «В самом начале у нас дикое варварство, потом грубое суеверие, затем жестокое унизительное владычество завоевателей, владычество, следы которого в нашем образе жизни не изгладились совсем и доныне. Вот горестная история нашей юности… Мы живем в каком-то равнодушии ко всему в самом тесном горизонте без прошедшего и будущего… Мы идем по пути времен так странно, что каждый сделанный шаг исчезает для нас безвозвратно. Все это есть следствие образования совершенно привозного, подражательного. У нас нет развития собственного, самобытного…»

По сути дела, Чаадаев заявил, что Россия и Западная Европа развиваются на разных началах, ибо в России не было личностей, способных определить ее прогрессивное движение. Славянофилы, споря с Чаадаевым, тем не менее признали «разность оснований», объявив случайностью все заимствования у Запада и подражания ему; они искали национальную самобытность в общинности и православной соборности. Иными словами, все те характеристики России, которые для Чаадаева были несомненно отрицательными, получили у славянофилов положительную окраску.

Однако и Чаадаев, и славянофилы, по замечанию П. Н. Милюкова, «искали идей в истории… стояли высоко над материалом, над действительностью в русской истории, не только не объясняя ее, но даже и не соприкасаясь с ней».

К. Д. Кавелин стал первым профессиональным историком, начавшим работать с «материалом» и при этом предложивший свою концепцию русской истории. Противопоставляя кавелинскую историческую модель взглядам славянофилов, его ученик, а потом и коллега либерал-правовед Б. Н. Чичерин отмечал: «Как далек был этот здравый, трезвый и последовательный взгляд на русскую историю от всех бредней славянофилов, которые, страстно изучая русскую старину, ничего не видели в ней, кроме собственных своих фантазий».

В своей знаменитой статье в «Современнике» Кавелин подчеркивал, что «внутренняя история России – не безобразная груда бессмысленных, ничем не связанных фактов. Она, напротив, стройное, органическое, разумное развитие нашей жизни, всегда единой, как всякая жизнь, всегда самостоятельной, даже во время и после реформ. Исчерпавши все свои исключительно национальные элементы, мы вышли в жизнь общечеловеческую, оставаясь тем же, чем были и прежде, – русскими славянами…».

В отличие от славянофилов Кавелин искал через свою «формулу российской истории» путь не к «самодостаточной», а к универсальной, «общечеловеческой жизни». Точкой отсчета мирового прогресса он считал возникновение личности. На Западе, писал он, «человек давно живет и много жил, хотя и под односторонними историческими формами, у нас он вовсе не жил и только начал жить с XVIII века. Итак, вся разница только в предыдущих исторических данных, но цель, задача, стремления, дальнейший путь один». Кавелин хотел доказать, что появление в России личностного самосознания – закономерное явление русской истории. Необходимо было дать историческое обоснование этому феномену.

Строго говоря, Кавелин распространил на Россию тезис западников о том, что история движется лишь там, где есть развитая личность, что только при этом условии страна становится цивилизованным государством, в котором развиваются промышленность, система образования, распространяется просвещение. Для народов, утверждал он, призванных ко всемирно-исторической деятельности, существование без начала личности невозможно. Личность есть необходимое условие духовного развития народа. Спустя много лет, в 1863 году, на чтениях в «профессорском клубе» в Бонне об освобождении крестьян он в своем «Кратком взгляде на русскую историю» четко сформулировал: «Если мы европейский народ и способны к развитию, то и у нас должно было обнаружиться стремление индивидуальности высвободиться из-под давящего ее гнета; индивидуальность есть почва всякой свободы и всякого развития, без нее немыслим человеческий быт».

Именно в этом позиция Кавелина отличалась от чаадаевской и славянофильской. Чаадаев утверждал, что русские – не европейцы; славянофилы считали, что русские – другие европейцы, нежели на Западе, с другой (истинной) христианской верой и ментальностью (общинностью вместо западной индивидуальности). Кавелин, напротив, дал личностную и в этом смысле антиславянофильскую версию русской истории. По Кавелину, распадение родового быта, укрепление быта семейного, последующий его кризис привели к возникновению могучего государства в России. А «появление государства было вместе и освобождением от исключительно кровного быта, началом самостоятельного действования личности».

«Наше больное место, – писал позднее Кавелин в статье „Наш умственный строй“, – пассивность, стертость нравственной личности. Поэтому нам предстоит выработать теорию личного, индивидуального, личной самодеятельности и воли». Однако, будучи убежденным западником, Кавелин резко возражал против бездумного заимствования западных идей и теорий без учета российского «коэффициента преломления». Личность, по его мнению, есть продукт воспитания, а не подражания: «Нам не следует, как делали до сих пор, брать из Европы готовые результаты ее мышления, а надо создать у себя такое же отношение к знанию, к науке, какое существует там. В Европе наука служила и служит подготовкой и спутницей творческой деятельности человека в окружающей среде и над самим собой. Ту же роль должны мысль, наука играть и у нас… Такой путь будет европейским, и только когда мы на него ступим, зародится и у нас европейская наука…»

Первой свободной личностью в истории России Кавелин считал императора Петра: «В Петре Великом личность на русской почве вступила в свои безусловные права, отрешилась от непосредственных, природных, исключительно национальных определений, победила их и подчинила их себе. Вся частная жизнь Петра, вся его государственная деятельность есть первая фаза осуществления начал личности в русской истории». Именно пробуждающимся в России личностным началом объяснял Кавелин просветительский западнический радикализм Петра: «В обществе, построенном на крепостном начале, личность могла заявить себя не иначе как с большою ненавистью к порядку дел, который ее давил со всею необузданностью и гневом угнетенной силы, рвущейся на простор, с пристрастием к цивилизованной Европе, где личность служит основанием общественного быта и права, свобода ее признана и освящена».

Найдя «первую свободную личность» в России в образе самодержца-просветителя, Кавелин последовательно связывал развитие личностного начала России с европеизацией русской государственности, именно от государства ожидая распространения в обществе личностных свобод. Кавелин полагал, что царская власть всегда была в России «деятельным органом развития и прогресса в европейском смысле». Более того, он считал, что в России все благотворные перемены шли сверху – начиная с крещения Руси: «Это великое событие было делом князя и меньшинства народа и шло, как и все великие реформы у славян, сверху вниз». Сверху шло и постепенное раскрепощение сословий – от дворянства до крестьянства.

Сторонник просвещенного абсолютизма, либеральный западник, Кавелин был столь же стойким и жестким противником антипросветительских и антилиберальных действий власти. Уход Кавелина в 1848 году из Московского университета совпал с наступлением так называемого «мрачного семилетия». Европейские революции повлекли за собой внутрироссийские репрессии. В своих «Записках» историк С. М. Соловьев так вспоминал это время: «В событиях Запада нашли предлог явно преследовать ненавистное им просвещение, ненавистное духовное развитие, духовное превосходство, которое кололо им глаза. Николай не скрывал своей ненависти к профессорам… Грубое солдатство упивалось своим торжеством и не щадило противников, слабых, безоружных… Что же было следствием? Все остановилось, заглохло, загнило. Русское просвещение, которое еще надобно было продолжать взращать в теплицах, вынесенное на мороз, свернулось…»

Все это, однако, не изменило взглядов Кавелина на русскую историю. В сентябре 1848 года он писал Т. Н. Грановскому: «Я верю в совершенную необходимость абсолютизма для теперешней России; но он должен быть прогрессивный и просвещенный. Такой, каков у нас, только убивает зародыши самостоятельной, национальной жизни». А в том, что культура, просвещение, национальная жизнь и литература должны быть самостоятельны и что это совместимо с абсолютизмом, Кавелин был уверен вполне. Поэтому он так резко выразился по поводу смерти императора Николая спустя семь лет, в марте 1855 года: «Калмыцкий полубог, прошедший ураганом, и бичом, и катком, и терпугом по русскому государству, в течение тридцати лет вырезавший лица у мысли, погубивший тысячи характеров и умов, истративший беспутно на побрякушки самовластия и тщеславия больше денег, чем все предыдущие царствования, начиная с Петра I, это исчадие мундирного просвещения и гнуснейшей стороны русской натуры околел наконец, и это сущая правда! До сих пор как-то не верится! Думаешь, неужели это не сон, а быль?.. Экое страшилище прошло по головам, отравило нашу жизнь и благословило нас умереть, не сделавши ничего путного! Говори после этого, что случайности нет в истории и что все совершается разумно, как математическая задача. Кто возвратит нам назад тридцать лет и призовет опять наше поколение к плодотворной и вдохновенной деятельности!»

Впрочем, николаевское время Кавелин – «оптимист» и «вечный юноша», по определению современников, – считал лишь исторической случайностью. Исследования русской истории, все новые и новые выступления Кавелина в печати, лекции, которые он возобновил после смерти Николая в Санкт-Петербургском университете и которые вызывали восторг и энтузиазм молодежи, оказывали бесспорное влияние на духовную жизнь общества.

В последние годы «николаевщины» Кавелин был занят и другой, потаенной работой. Б. Н. Чичерин вспоминал: «На юбилей прибыл из Петербурга Кавелин. Однажды он приехал ко мне и стал говорить, что положение с каждым днем становится невыносимее и что так нельзя оставаться. О каком-либо практическом деле думать нечего, печатать ничего нельзя; поэтому он задумал завести рукописную литературу, которая сама собою будет ходить по рукам». Характерно, что издаваемые в Лондоне герценовские «Голоса из России» начались именно статьями Кавелина, опубликованными, разумеется, без подлинного имени автора.

В годы правления Александра II авторитет Кавелина как историка и прогрессивного деятеля в научных и придворных кругах был столь высок, что его даже приглаcили в воспитатели к наследнику-цесаревичу Николаю Александровичу. Перед Кавелиным возникает перспектива служения обществу, аналогичная позиции В. А. Жуковского, воспитавшего Александра II. Однако этого Кавелину было недостаточно – он хотел активного участия в общественной борьбе, как можно скорее добиваться отмены крепостного права. Несмотря на то что новый император явно собирался действовать в этом направлении, говорить об отмене крепостного права в печати было тем не менее запрещено. В продолжение этой «рукописной литературы» Кавелин пишет своего рода трактат – широко разошедшуюся по рукам «Записку об освобождении крестьян». Часть этой записки (также без имени автора) печатает в «Голосах из России» А. И. Герцен; другую часть тоже безымянно публикует в «Современнике» Н. Г. Чернышевский.

Читатели «Записки» сразу обратили внимание на то, что автор ставит вопрос об освобождении крестьян весьма широко, выступая не только за освобождение помещичьих крестьян с землей (через ее выкуп), но и против «государственного крепостничества», к которому он относил позорную практику солдатской рекрутчины. Впрочем, подлинное имя автора «Записки» быстро становится известным, и Кавелина отстраняют от преподавания наследнику, отлучают от двора.

Когда в 1862 году в Петербурге случились известные пожары, Кавелин, как и многие его современники (Достоевский, Лесков), поверил, что это дело рук «революционной партии». Начинается расхождение, а затем и разрыв Кавелина с радикальной частью общественного движения. В 1862 году он писал Герцену в связи с арестом Чернышевского: «Аресты меня не удивляют и, признаюсь тебе, не кажутся возмутительными. Это война: кто кого одолеет. Революционная партия считает все средства хорошими, чтоб сбросить правительство, а оно защищается своими средствами». И это письмо, и многие другие тексты часто вменялись Кавелину в вину как «реакционные»: поздний Кавелин окончательно разошелся, например, с эмигрантом Герценом.

В 1862 году Кавелин печатает за рубежом брошюру «Дворянство и освобождение крестьян», в которой скептически оценивает правительственный вариант освобождения крестьян. Кавелин исходил из того, что крестьянская реформа проведена правительством вопреки желанию большинства дворян, опасавшихся губительных для себя последствий. Неизбежное напряжение между дворянством и крестьянством может привести к революционному взрыву, что, на взгляд Кавелина, отбросило бы Россию далеко назад. За революционным хаосом могла бы возникнуть еще худшая диктатура. В одном из писем Герцену в июне 1862 года Кавелин замечал: «Выгнать династию, перерезать царствующий дом – это очень нетрудно и часто зависит от глупейшего случая; снести головы дворянам, натравивши на них крестьян, – это вовсе не так невозможно, как кажется… Только что будет затем? То, что есть, не создаст нового, по той простой причине, что будь оно новым, – старое не могло бы существовать двух дней. И так выплывает меньшинство, – я еще не знаю какое, – а потом все скристаллизуется по-старому…».

В своих политических расчетах либерал Кавелин не делал серьезной ставки на «средний класс». «Третье сословие», по его мнению, малочисленно и слабо, соответственно, не может приниматься в расчет. Стало быть, говорить о всеобщем представительном правлении, по Кавелину, можно только в расчете на крестьянство, на «мужицкое царство», составлявшее 80 процентов населения. Крестьяне же, полагал Кавелин, не готовы еще ни к общенациональному представительству, ни к гражданскому самоуправлению. «Россия, – писал Кавелин, – еще во всех отношениях печальная пустыня; ее надо сперва возделать…» Оппонент Кавелина Герцен, в очередной раз обидевшись за народ, обвинил бывшего друга во вражде к народу, публично утверждая, что свои рассуждения Кавелин основывает на том, что «народ русский – скот, выбрать людей для земства не умеет, а правительство – умница…».

Спор о сроках и степени готовности народа к демократическому правлению в России так и не был разрешен. Фактом остается то, что спустя всего несколько десятилетий революция в России победила конституцию. Многие позднейшие отечественные историки (Н. Я. Эйдельман, например), изучая истоки большевистской трагедии, полагали, что своевременное принятие конституции могло бы еще до возникновения радикальных революционных партий направить Россию на европейски-эволюционный путь развития, вводя в общественное сознание понятие свободы .

Известно, что преобразования в России, необходимые для выживания страны, чаще всего проводились властью при опоре на бюрократию. Поэтому Кавелин полагал, что политическая эмансипация и конституционное ограничение самодержавия могут затормозить политику «реформ сверху». С другой стороны, он опасался, что конституция в России может оказаться лишь «верхушечной», дворянской и власть тем самым окажется в руках аристократической олигархии, сопротивляющейся реформам. Между насущными реформами государственного управления и демократизацией общества либерал Кавелин однозначно выбирал реформы управления. А это управление, как местное, так и центральное, требовало, по его мнению, коренных преобразований: «Наши законы спутаны и обветшали; наше финансовое положение беспорядочно, расстроено и опасно; судопроизводство никуда не годится; полиция ниже критики; народное образование встречает на каждом шагу препятствия; гласность предана произволу, не ограждена ни судом, ни законом… Преобразования, вводящие прочный, разумный и законный порядок в стране взамен произвола и хаоса, по самому существу дела должны предшествовать политическим гарантиям, ибо подготовляют и воспитывают народ к политическому представительству».

В 1870–1880-х годах Кавелин становится все более пессимистичным. Его надежда на «великий компромисс» между сословиями и партиями явно терпела неудачу. Договариваться могут только ответственные личности, а их-то в России он и не видит. В «Задачах психологии» он писал о перспективе «обезличивания» российской жизни и политики: «Личностям предстоит обратиться в безличные человеческие единицы, лишенные в своем нравственном существовании всякой точки опоры и потому легко заменимые одни другими… Мы уже больше не боимся вторжения диких орд; но варварство подкрадывается к нам в нашем нравственном растлении, за которым по пятам идет умственная немощь…» В конце 70-х годов он согласен с И. С. Тургеневым, открыто полемизирует с «пушкинской речью» Ф. М. Достоевского. Упрекая последнего в несправедливом шельмовании либеральной интеллигенции, Кавелин закончил одно из своих писем к Достоевскому достаточно резко: «Стало быть, – скажете вы мне, – и вы тоже мечтаете о том, чтоб мы стали европейцами? – Я мечтаю, отвечу я вам, только о том, чтобы мы перестали говорить о нравственной, душевной, христианской правде и начали поступать, действовать, жить по этой правде!» Но, к несчастью, безумные, трагические герои Достоевского больше говорили о возможном будущем России и тем самым были много реалистичнее, чем публицистические сетования историка.

Допустить, что не все подчиняется рационально ориентированной науке, ее логике, Кавелин не мог. Даже в романе «Новь» близкого ему по духу Тургенева он не заметил тревожной ноты, на которой заканчивается произведение. «Безымянная Русь!» – так устами Паклина определяет Тургенев будущих творцов русской истории. Выступая в защиту «Нови», используя ее образы в своих статьях, в опубликованной за рубежом брошюре «Разговор с социалистом-революционером» (1880), Кавелин словно сознательно закрывал глаза на нелиберальные взгляды , характерные не только для героев Достоевского, но и персонажей Тургенева.

Самодержавный запрет на политическую свободу личности, часто оправдываемый либералами во имя «прагматических реформ», естественно, сказался на радикализации подпольных революционных кружков и партий. Пытаясь реформировать, «воспитывать» самодержавие, либералы упустили из виду радикалов, чувствовавших себя «орденом меченосцев», ибо только этот обезличенный психологический тип мог противостоять самодержавному государству, а в перспективе – построить его новый, тоталитарный вариант.

В последние годы жизни Кавелин пишет интереснейшие письма и трактаты, проповедуя труд в качестве основы человеческой жизнедеятельности; пытается восполнить недостаток психологических разработок проблемы личности (трактат «Задачи психологии», 1872); надеется на воспитательную силу искусства («О задачах искусства», 1878); пишет трактат по этике, посвященный молодежи («Задачи этики», 1884). Россия может превратиться в деловую созидательную страну, а русские люди – из обломовых в штольцев, полагал он. Кавелин чувствовал себя призванным проделать эту подготовительную работу в умах русских образованных людей. В 1885 году он писал графу Д. А. Милютину: «Смейтесь, а мне ужасно улыбается роль девы Орлеанской…»

Однако все кавелинские призывы к труду, к нравственности, к насаждению грамотности словно повисали в воздухе, не получая особого общественного резонанса в стране, раздираемой самодержавным охранительством с одной стороны и радикальной революционностью – с другой.

Скончался К. Д. Кавелин 3 мая 1885 года. Он был похоронен на петербургском Волковом кладбище рядом с другом своей юности Тургеневым. Его провожали в последний путь как одного из выдающихся мыслителей своего времени. «Учителю Права и Правды» – так было написано на серебряном венке, возложенном на могилу его учениками.